Лучший журналист месяца за март 2020 года


В результате рассмотрения работ журналистов государственных печатных СМИ, подведомственных департаменту внутренней политики Брянской области,  конкурсная комиссия решила признать «Лучшим журналистом месяца» за март 2020 года Исаеву Нелли Александровну, ответственного секретаря ГБУ «Редакция газеты «Стародубский вестник» за материал «Молчаливый свидетель семейных тайн».Представляем вниманию материал победителя.

Молчаливый свидетель семейных тайн

В каждой семье есть вещи особые. Их, как правило, немного. Хранят их с любовью, бережно и достают нечасто, превращая это действо в событие и непременно сопровождая показ рассказом, передающимся из поколения в поколение.

Семейные реликвии… Как много они смогли бы рассказать о людях и событиях давно минувших дней, если бы умели говорить?! Отдельное место среди них занимают вещи, ставшие частью Великой Отечественной войны, чудом сохранившиеся в лихую годину и оттого ставшие ещё ценнее и дороже.

Начало истории. 1910 год

«Позови ко мне Матрёну», — крикнула барыня вслед пробегавшей мимо девчонке. Та опрометью бросилась в дом, представлявший собой в эти дни разворошённое птичье гнёздо. То там, то здесь громоздились сундуки, связанные в стопки книги, чемоданы, узлы с детскими вещами. Смотреть на это у барыни не было сил, сердце разрывалось от боли: как можно вот так бросить всё и бежать неведомо куда и зачем, не зная, что ждёт тебя впереди?! Но иначе поступить было нельзя. Она прошла в свою комнату и в бессилии опустилась в кресло. Спустя несколько минут в дверь постучали. «Входи», — сказала барыня. В комнату вошла высокая стройная девушка, гувернантка её детей Матрёна. «Садись, Матрёна, разговор наш будет недолгим и последним. Думаю, не увидимся больше, — барыня продолжила разговор по-французски. – Ты служила нашей семье верой и правдой. Мы доверяли тебе своих детей, они привязались к тебе. Предлагаю поехать с нами во Францию. Помнишь, как славно мы проводили там каждое лето. Говорить по-французски ты умеешь, тебе там будет хорошо. Девушка ты смышлёная, получишь образование, помогу тебе, чем могу, замуж выдам. Соглашайся, оставаться здесь страшно. Теперь уж всё не будет, как прежде. Для нашей семьи настали тяжёлые времена».

Забросив за спину тяжёлую русую  косу, девушка решительно ответила: «Я благодарна вам за всё, но не поеду, здесь мой дом, мои родные, я не оставлю их». «Что ж, заставить не могу. Вот, возьми, это тебе от нас, — сказала барыня, указывая на новенькую ручную швейную машинку немецкой фирмы «Зингер», — вспоминать нас будешь. Пригодится, когда замуж выйдешь, а родится у тебя дочь – она шить научится, девочке без этого никак нельзя».

Время перемен и испытаний

Родившуюся после двух сыновей в январе 1914 года долгожданную девочку Матрёна и её муж Василий назвали Анной. Семья не жила богато, едва сводила концы с концами, но о том, что осталась в Стародубе, Матрёна ни разу не пожалела. Хотя иной раз и чувствовала себя чужой среди своих, потому что спину держала гордо, с соседками не ругалась, помалкивала, когда те припоминали ей её «барское прошлое», улыб

алась, отвечая им по-французски, от чего те раззадоривались ещё больше, и уходила гордо в свою комнату. Жили они с Василием в длинном доме, разделённом перегородками на несколько семей. Ночами, сидя за швейной машинкой, которая выручала семью, принося небольшой доход, на который худо-бедно можно было выжить, Матрёна вспоминала былые годы, со временем походившие, скорее, на сказку, чем на быль. Несколько раз, когда приходилось особенно туго, Василий предлагал продать машинку, но Матрёна об этом и слышать не хотела.

Свершившаяся в 1917 году в России революция, обещавшая власть — народу, а землю – крестьянам, не улучшила положения дел в семье Веремьёвых, а последовавшие вскоре годы Гражданской войны стали очередным испытанием. Небольшой провинциальный Стародуб пережил и перечувствовал на себе отголоски этих исторических событий, сполна хлебнув и горя, и голода, и потерь, но ни сам городок, ни его жители даже не догадывались о том, что самое страшное ожидает их впереди.

Между миром и войной

Весной 1939 года Матрёна Афанасьевна сидела у большого раскрытого сундука, глядя, как её дочь, 25-летняя Анна, бережно укладывает в него швейную машинку. Рядом стояли чемоданы с детскими вещами и несколько узлов с нажитым добром. Виктор, муж Анны, будучи военнослужащим, получил назначение в гарнизон, расположенный в г. Можайске, и вся семья готовилась к переезду, включая родителей Анны – Матрёну Афанасьевну и Василия Андреевича. Дочь категорически отказывалась оставлять их одних, требовала ехать к месту назначения всем вместе, и те, наконец, сдались.

Жизнь на новом месте стала понемногу налаживаться. Семьи военных жили дружно, помогали друг другу чем могли, охотно принимали в свой круг вновь прибывших и тяжело переживали прощание с теми, к кому уже успели привязаться. Гости к Анне и Виктору Карчевским заглядывали часто. Слух о том, что Анна умеет шить, очень быстро облетел гарнизон, а потому недостатка в просьбах что-то перешить, подрубить или даже сшить на заказ — не было. Швейная машинка в очередной раз пришлась как нельзя кстати, выполняя роль незаменимой помощницы.

Вечер 21 июня 1941 года выдался обычным. Матрёна Афанасьевна,  дожидаясь с работы дочь, присматривала за внуком Славиком и думала о том, что, наконец-то, их жизнь вошла в нормальное русло, обрела степенность и размеренность. Задумавшись, бабушка и не заметила, как Славик, которому не сиделось на месте, взобравшись на стул, подбирается к швейной машинке. «Нельзя, проказник, это дорогая вещь, наша семейная ценность, её беречь надо. Вот появится у тебя сестрёнка, она шить будет, — с напускной строгостью сказала бабушка и с улыбкой добавила: — Девочке без этого никак нельзя».

Анна уже пришла домой, а Виктора всё не было. Он вернулся домой утром и то ненадолго, принеся страшную весть о начале войны.

И снова – чемодан, сундук, дорога…

Мирная жизнь закончилась. Снова предстояло собираться в путь: семьи военнослужащих отправляли в эвакуацию в Удмуртию. Вещей решили много не брать, от большинства пришлось отказаться, но швейную машинку по-прежнему бережно упаковали в футляр и уложили в сундук.

Каким долгим и трудным был переезд в Удмуртию! Поезд постоянно бомбили немецкие самолёты. Услышав приближающийся гул, люди хватали детей, выскакивали из вагонов, спрыгивали под откос, пытаясь укрыться от взрывов. Покоя не было ни днём, ни ночью. Устав от бесконечного страха и беготни, Матрёна Афанасьевна наотрез отказалась выходить из вагона, когда в очередной раз послышался зловещий гул. «Беги, ничего со мной не случится, я лягу на пол за сундуком», — сказала она дочери. Раздавшиеся взрывы, казалось, разнесли в клочья небо, землю и …поезд. Когда всё закончилось, Анна в ужасе оторвала голову от земли: несколько вагонов, включая и тот, в котором они ехали, пострадали больше всех. Сердце стучало где-то в висках, перекрывая дыхание, когда она ворвалась в вагон. К счастью, Матрёна Афанасьевна осталась жива. Осколок снаряда, пройдя сквозь стенку сундука, застрял в деревянном основании швейной машины. Она будто прикрыла собой хозяйку, подарив той вторую жизнь.

Завод в Удмуртии, где стала трудиться Анна, изготавливал деревянные ящики для снарядов, не прекращая работу ни днём, ни ночью. Работали там, в основном, женщины и подростки. Сами вылавливали брёвна, которые сплавлялись по реке, сами обрабатывали на станках, холодными, негнущимися от холода, пальцами сбивали ящики. Анна практически не бывала дома. Все домашние заботы легли на Матрёну Афанасьевну, которая и за внуком присматривала, и готовила еду из того, что удавалось добыть. Однажды соседка посоветовала ей обменять на еду швейную машинку, но женщина категорически отказалась. Как можно было расстаться со своей спасительницей, которая с годами стала буквально членом семьи?!

Трудное было время, невыносимое. Но мысль о том, что ещё тяжелее приходилось на фронте мужу, родным братьям Сергею и Петру, не позволяла впасть Анне в отчаяние, помогая преодолевать и переживать выпавшие на её долю испытания: голод, бессонные ночи, ледяную воду, беспокойный краткий сон прямо у станка.

Из Удмуртии в родные края семья вернулась после освобождения Стародубщины от немецко-фашистских захватчиков в 1943-м. Сначала жили в Случке, потом перебрались в Стародуб, где жили, работали, приближая День Великой Победы, восстанавливали разрушенное войной хозяйство, а семейная реликвия, наконец, обрела своё почётное место.

Есть ли у вещи душа?

В 1946 году на свет появился мой папа Александр Викторович. А поскольку семейная реликвия передавалась по женской линии, то её хозяйкой до моего рождения оставалась бабушка. Я помню, как она садилась шить и всегда с интересом наблюдала за этим процессом. Как ловко одной рукой она крутила колёсико, а другой подкладывала под лапку ткань, как ровно ложился на неё стежок за стежком! Я водила пальцем по стершемуся от времени золотому рисунку, по гладкой чёрной поверхности у основания, разглядывала фирменный знак, похожий на овальную монету с изображёнными на ней иглами с продетыми в ушко нитками и катушкой, и слушала, слушала бабушкины рассказы.

Есть ли душа у вещей? Думаю, да. Когда бабушки не стало, швейная машинка вдруг показалась мне какой-то осиротевшей, как человек, потерявший родственника. Мистика или нет, но одно время машинка отказывалась работать, ломались иглы, путались нитки, а потом в один из дней всё вернулось на круги своя.

В этом году нашему семейному раритету исполняется 110 лет, но, несмотря на почтенный возраст, машинка по-прежнему готова верой и правдой служить своим хозяевам и оставаться самой ценной вещью в доме, хранительницей семейных тайн и свидетельницей нелегких судеб.

Нелли Исаева


Понравилась статья? Порекомендуйте ее друзьям!
Яндекс.Метрика
WordPress Lessons
Сайт использует cookie-файлы и другие аналогичные технологии. Если, прочитав это сообщение, вы останетесь на сайте, это означает, что вы не против использования этих технологий.